Родившийся в богатой семье придворных короля и будучи единственным и самым любимым ребенком, Элиас Мартинссон не знал горестей и недостатка. Его окружала почти что осязаемая и местами даже надоедливая забота, которая сыграла главную роль в его стремлении к независимости, но, несмотря на то, что навязываемая ему любовь часто казалась невыносимой, он никогда не забывал своих родных, а в особенности отца – главного учителя жизни. Когда Элиас был маленький, Мартинссон старший, придворный четы Бернадотт, часто говорил ему: «Деньги приходят и уходят, а уважения утратив не вернуть». Правила, которым учил его отец, Элиас усваивал хорошо, и уже будучи взрослым никогда не гонялся за деньгами, славой, не тратил свою жизнь зря, всецело придерживаясь самым важным в жизни заветам. Среди сверстников его чаще не понимали, чем поддерживали и разделяли взгляды, но одновременно побаивались и  уважали. Последним же он очень гордился, ведь уважение на его взгляд было самым главным украшением человека, не идущим ни в какое сравнение с материальными богатствами. Юный Мартинссон был отзывчивым и в то же время скрытным юношей, всегда был готов помочь нуждающимся, не отказывал, если к нему обращались с просьбой, но никогда не подпускал к себе тех, кто пытался соваться в его личные дела. В целом, он был вполне обычным для своего времени юношей, без каких-либо ярко-выраженных талантов, если не считать его нездоровую целеустремленность. В 18 лет он благополучно женился на одной из очаровательных фрейлин, которая, к сожалению, не могла принести роду Мартинссонов наследника. Этот факт сильно огорчал Элиаса, и он постепенно начал отдаляться от жены, которую он почему-то считал виноватой в бесплодии. Кроме того, эта женщина никак не разделяла его интересов, что ещё больше омрачало её образ в глазах будущего князя, слишком идеализировавшего в то время своё окружение. Но не всё в жизни Элиаса складывалось неудачно, в 23 года он занял пост главного королевского советника, что было неслыханно и почти неприлично – редко, когда молодые люди могли оказаться в таком же положении, как этот «хитрец Мартинссон». В действительности подобное было практически невозможным, но то самое уважение, которое Элиас так ценил и добивался, помогло ему построить свою карьеру наилучшим образом. Но, как известно, у любой медали есть обратная сторона, зачастую совершенно не привлекательная и разочаровывающая. Никто не отменял завистников и сплетников, мечтающих насолить молодому советнику, что им практически удалось. Поползли слухи о том, что семья Мартинссонов не может обзавестись наследником, что кто-то из них двоих болен какой-то неизлечимой болезнью, а так же, самое на тот момент нелепое, что Элиас продал душу дьяволу, чтобы заполучить такую высокопоставленную должность. Большинство из этих сплетен юноша предпочитал игнорировать, но мысль о том, что не помешало бы действительно завести наследника, хотя бы на стороне, не покидала его.
И вот однажды на приёме у короля он познакомился с очаровательной женщиной, которая представилась емк как Микаэла. Она была не только чрезвычайно хороша собой, но еще и блестяще образована и являлась замечательной собеседницей. У них довольно быстро завязался роман, который по всем драматическим законам оставался в тайне от его жены. Но Микаэла была не простым человеком. После двух лет тайных встреч, она  всё же призналась в том, что она вампир. Такой «сюрприз» само собой поначалу шокировал Элиаса, отказывавшегося верить во всё сказанное, но потом ему захотелось стать таким же, как она, так как чувства не позволяли ему представить будущее без своей необычной и, безусловно, опасной спутницы. Кроме того, он считал вечную жизнь не большим, чем прихотью, не совсем осознавая того, что это самое настоящее проклятие. Подобное желание поначалу смущало его любовницу и одновременно будущего сира, но в конце концов Микаэла согласилась дать Элиасу Становление, подбадривая себя тем, что пострадавшим после Тёмных Веков инквизиции Сородичам будет просто необходима новая кровь. Единственное, что удерживало их обоих от Становления, была тяжелая болезнь старшего Мартинссона, а его сын не хотел, чтобы тот запомнил его совершенно другим существом. После его смерти Элиас наконец смог принять Тёмный Дар и тайно покинуть  пределы родной страны, оставив позади себя прошлую смертную жизнь и кучу вопросов, ответы на которые его друзья и знакомые вряд ли нашли.
Шли годы, за время странствий и постижения особенностей перерождения у Микаэлы появлялись свои заботы и цели, равно как и у её спутника и лучшего ученика. В конечном итоге, они оба, спустя века, оказались в Новом Свете, где Микаэла заняла пост князя Нью-Йорка, а Элиас был избран князем Лос-Анджелеса.
В Современные Ночи он продолжает своё правление, опираясь на опыт своих предшественников.

• Принял становление в 27 лет, будучи по тем временам уже опытным мужчиной;
• Даже у царственного клана есть свои недостатки – Сир Элиота передал вместе со своей кровью непереносимость ничьей другой Витэ, кроме как принадлежащей священникам. Иными словами Князь может питаться только кровью священнослужителей;
• Он очень дипломатичен, легко сходится с Сородичами как Внутреннего Круга, так и с независимыми Каинитами;
• Не верит в легенду о Каине и не стесняется говорить о том, что считает её вздором, а все связанные с ней предсказания – дурацкими мистификациями;
• Нисколько не боится появления «Слабой Крови» и считает, что это наоборот предзнаменование нечто прогрессивного, сближающего народ Ночи с людьми, нежели стопроцентное проклятие приближающее Геенну;
• Готов сотрудничать с Катаянами, Инконню, Анархами и прочими сектами для поддержания гармонии и целостности Маскарада;
• Один из немногих, кто не считает Джудит Рив «чудачкой» и находится с ней в дружеских отношениях.

Себастьян Лакруа родился в конце 18 века во Франции, в городе Кале. Будучи довольно молодым, служил в армии Наполеона и был обращен одной "достойной личностью" в вампира вскоре после битвы при Ватерлоо. Некоторое время странствовал по Европе, а затем и Африке, где нашёл своего Шерифа - молчаливого наглопера, то есть экзотического африканского тзимицка. В тридцатые годы 20-ого века прибыл в Америку, где быстро начал делать карьеру. Будучи способным, опытным и подающим надежды Сородичем, был провозглашён Князем Лос-Анджелеса сразу после того, как были потеснены Анархи (до этого город был их территорией). Однако это не помогло ему стать безоговорочным лидером центра Калифорнии - Анархи не желали отдавать свои территории за просто так, и, чтобы избежать гражданской войны, Себастьяну пришлось вернуть Голливуд барону Анархов Айзеку Абрамсу. Мудрое на первый взгляд решение подорвало веру юстициариев в Князя, поползли слухи о том, что Лакруа готов заплатить любую цену ради того, чтобы остаться в своей должности.
Прошло всего пару лет, а о Себастьяне во Внутреннем Круге невозможно было услышать ничего хорошего: его обвиняли в ослаблении Камарильской власти в городе, потаканию анархам, приписывали сделки с Шабашом и многое другое.
Союзников Князя можно было пересчитать по пальцам, после нескольких неудачных попыток сместить его, он перестал доверять своим приближенным, оставив в свите лишь Шерифа. В ответ на ужесточившееся надзирание над ним, он ответил тем же, доведя до абсурда традицию Потомства и установив четкий контроль над Сородичами. Однако при определённых обстоятельствах ему пришлось сохранить жизнь одному неонату, обращенному по мнению Князя вне закона. Птенец достойно показал себя в последующей эпопеи с Анкарским саркофагом, реликвией, которой Себастьян дорожил больше чем своей не-жизнью. Этот ящик с сюрпризом был его последней надеждой на возвращение прежнего уважения во Внутреннем Круге. Погубила его собственная паранойя и стечение неконтролируемых обстоятельств, которые и стали причиной его позорного изгнания из города.
Потеряв всё - статус, имя, Шерифа, достойного союзника, а главное веру во что либо в этом мире, Себастьян приобретает психоз - тяжелейшую форму паранойи.
Чтобы избежать возможной Кровавой Охоты, Лакруа почти добровольно покидает пределы Америки и вновь пускается в странствия, на этот раз по Европе, бесцельно прожигая годы своей не-жизни.
В современные ночи он вернулся в Лос-Анджелес, услышав про то, что один из его прежних покровителей-юстициариев мёртв. Новый Князь города принял его поразительно радушно и пригласил на почетную должность сенешаля. Что странно, при подобной форме своего психоза, Себастьян ничуть не удивился и с радостью принял пост правой руки правителя города.

• Себастьян – настоящий карьерист и никогда не упустит своего шанса продвинуться на одну ступень выше
• Ненавидит Шабаш и считает, что дипломатия с ними бесполезна
• Несмотря на печальный опыт с Квей-Джин, он достаточно заинтересован любым сотрудничеством с этой расой, само собой, если это не будет противоречить законам Камарильи
• Страдает тяжелейшей формой Психоза паранойя
• В совершенстве владеет дисциплиной Доминирование

Никто почти ничего не знает о бруха десятого поколения, известном под прозвищем "Смеющийся Джек" . Многие полагают, что он мог быть карибским пиратом семнадцатого века. Никому не известны обстоятельства его Обращения, никто не объявил себя его Сиром. Смеющийся Джек отказывается отвечать на любые вопросы о своем происхождении. Пусть Джек и предпочитает внушать, будто он был пиратским капитаном, на самом деле он никогда не поднимался выше второго помощника. Его необузданный темперамент заставлял товарищей-моряков не доверять ему, и ему никогда не удавалось набрать достаточную поддержку, чтобы стать капитаном. Однако его ценили за силу и за верность соратникам-морякам. К моменту, когда ему исполнилось 40 (весьма преклонный возраст для пирата) он накопил достаточно средств, чтобы купить себе прощение и уйти на покой на Барбадосе. Джек пытался остепениться, но после вольной пиратской жизни жесткие законы местных властей раздражали его. Очень скоро ему пришлось податься в бега из-за того, что он избил какого-то сопливого Дона за то, что тот пытался столкнуть его с дороги. Один из местных Бруха, боровшихся с экспансией Вентру в карибском регионе, наткнулся на мертвецки пьяного Джека в портовой таверне и предложил ему вечность борьбы с Донами. Никогда не отказывавшийся от шанса подраться, Джек согласился. С тех пор Джек был активным членом клана Бруха, участвуя во многочисленных кровавых боях с испанцами на Карибах. Он также с некоторым успехом выступал против "власть придержащих" Вентру. В самом скором времени он заработал грозную репутацию как анарх. Двигаясь на север, он продолжал оставаться источником головной боли для князей по всем Соединенным Штатам. На протяжении последних кровавых этапов Мятежа, в ходе которых свергли Дона Себастьяна, Джек активно возглавлял неистовые силы анархов. Сейчас он использует Свободные Страны анархов в качестве своих опорных пунктов, чтобы нападать на князей по всей Америке.
Принимал непосредственное участие в погоне за Анкарским саркофагом и даже, возможно, диаблеризировал покоящегося в нём мессераха. Только благодаря благоразумному выбору неоната, предпочетшего перейти на сторону Камарильи и заручиться помощью Максимилиана Штрауса, жертв террора оказалось куда меньше, чем могло быть.
В Современные ночи Джек продолжает свою агитационную деятельность в переделах Соединенных Штатов, заручаясь поддержкой Сородичей, но по большей части слишком молодых и неопытных.

• Не смотря на века активной деятельности, Джек продолажет оставаться Иконоборцем. Он ничего не любит больше, чем создавать анархию среди вампиров.
• Его жажда крови и насилия таковы, что даже большинство Бруха не доверяют ему.
• Его положение среди более молодых Иконоборцев и некоторое личное обаяние не позволяют, чтобы с ним приключился "несчастный случай".
• Джек обладает огромным влиянием среди молодых анархов, которые обожают его за крутость и безоглядное презрение к Камарилье. Он не воспринимает своих юных последователей слишком уж всерьез, но стремится использовать их в борьбе против Камарильи.
• Возможно, он наплодил больше каитиффов, чем любой другой сородич.

У некоторых Сородичей жизнь начинается после смерти. Так случилось и с Фабио. Он родился в семье итальянских переселенцев. В те времена (XVII-XVIII вв.) правители многих стран отправляли мирное население в собственные колонии на землях Нового Света, но Италии в этом деле заметно не везло. Семейство Эстес было решено перебросить в Южную Америку вместе с другими семьями в 1715 году. Однако из-за шторма судно потерпело крушение близ берегов Северной Америки, в результате которого половина находившихся на борту людей погибла. Малыш Фабио спасся и, вместе со своей матерью и десятилетней девочкой Зои, потерявшей в кораблекрушении свою единственную родственницу – старшую сестру, двинулся в путь. Большую часть своей жизни он провёл в постоянных скитаниях от селения к селению в поисках работы, пропитания и жилья. Его мать скончалась от оспы, а Зои исчезла при странных обстоятельствах. Более-менее стабильная жизнь началась только тогда, когда Фабио исполнилось 22: он устроился на работу конюхом в английскую колонию, получил подобие жилья и приемлемую заработную плату.
Однако «счастье» продолжалось недолго: всего полтора года. В одну прекрасную ночь Фабио почувствовал острую боль в макушке. Последнее, что он услышал - это треск деревяшки, вероятно, сломившейся об его голову. Кто бы мог предположить, что, очнувшись от удара, он увидит перед собой лицо Зои. Сперва Фабио ни единому её слову не поверил, но потом, когда на смену дикой усталости пришел странный всепоглощающий голод… Логично предположить, что никто ни о чем не спросил парня, перед тем, как обращать его в вампира.
Поначалу Фабио хотел уйти от Зои и своего Сира, но они убедили его, что некой организации Саббат нужны любые силы, чтобы выжить. Эстес согласился, но более от безысходности, нежели из солидарности.
Более ста лет он преданно служил Саббату и в начале XX века вступил в войну против Анархов и Камарильи. В ходе войны он познакомился с Элиасом Мартинссоном – сенешалем в Нью-Йорке, которому впоследствии рассказал о своей неприязни к военным действиям и царящему вокруг хаосу. Являлись ли его слова правдой, или это была попытка втереться в доверие к Камарильским верхам, знает лишь сам Фабио. Как бы то ни было, это знакомство пошло ему на пользу: Элиас стал князем Лос-Анджелеса и доверил управление обширной территорией долины Сан Фернандо своему давнему знакомому. Было ли это проявлением симпатии к Саббату, или князь рассчитывал на двойную игру со стороны Фабио, кто знает. Как бы то ни было, сейчас у него два непосредственных начальства, одно из которых требует открытого шпионажа, а второе либо выказывает доверие, либо втайне надеется на тот же сбор информации о противнике.
• На данный момент живёт вместе с Зои, своей «сестрой» по несчастью и Сиром;
• Поначалу хотел выйти на солнечный свет, потому как не видел дальнейших перспектив не-жизни, но дорогу ему преградила его Сир;
• Один раз в жизни спас человека – маленького мальчика, который угодил прямо в логово голодных Саббатовцев;
• Совершенно очевидно, ведёт двойную игру, никому не сообщая о своих реальных взглядах;
• Чрезмерно молчалив: порой из него и слова не вытянешь.

Андрогинный Саша Викос – это исследователь-Ноддист, ученый Цимисх и Каинит-чудовище, который вот уже долгое время яростно поддерживает свободу Саббата. Он верховный палач ада и музыкант со скальпелем. Саша понимает все нюансы физических чувств и нервов, и способен наилучшим образом повлиять на них. Он так же существо, которое любит изучать, и обладает коллекцией книг и артефактов, которой позавидует любая академия. Враги Саши, в том числе и Гангрел Беккет и Малкавиан Анатоль, что в Шабаше у него культовый статус, а члены секты подражают ему. Истина же заключается в том, что Саша гораздо более чудовищен, чем его возраст. Мало, кто способен понять великие схемы ронина-примаса Саббата.
Саша Викос, которого звали Муса еще до того, как он сам себя кастрировал, жил завидной жизнью в славной Византийской Империи. Рожденный в Карпатах в знатной семье, Муса выглядел предназначенным к великим делам с малых лет. Когда он был еще ребенком, его припадки привлекли внимание Дома Тремер из Ордена Гермеса. Он научился основам колдовства и проявил себя в качестве умелого ученика, что вызвало зависть у мага по имени Горатрикс. Он предал Мусу Каинитам Цимисх, что повлекло за собой вовсе не то, чего он ожидал, и вскоре юноша сам стал Извергом.
Со временем Муса начал ненавидеть собственный клан и с помощью своего сира, Симеона, который был ренегатом Цимисхи бежал в Константинополь. Великие книги из Александрии стали безмолвными учителями Мусы, а политические деятели при дворах Византии научили его тонкостям влияния. Как и другие Каиниты города, Муса был влюблен в Тореадора Михаила и видения божественности Старца. Однако ни Константинополь, ни Михаил не продержались слишком долго. Когда Четвертый Крестовый поход разрушил город, Муса и его сир бежали в крепость Цимисхи на Балканах. Не смотря на то, что они оставили наследие Михаила за собой, он оказывал влияние на Мусу даже после своей Окончательной Смерти.
В те годы, которые Муса провел в Константинополе, Михаил распалил его жажду знаний. Целью Михаила было сделать юного Цимисхи ходячей летописью Константинополя, его видения Рая на Земле. Без ведома Мусы, Михаил влил в него свое видение и необходимость защищать наследие Константинополя. Муса стал Архитектором Михаила, и принялся создавать новое царство без ошибок прошлого. Муса решил воплотить мечты Михаила, создав живую империю из плоти, а не из камня. Его город должен был стать обществом Каинитов, которое зиждилось на столпах из крови и костей. Его участие в создании Саббата было первым шагом на пути к этой цели.
Во время восстания отступников, более известного как Восстание Анархов, вампиры атаковали крепости старейшин и уничтожали все, что было связано с бывшими хозяевами. В это же время Муса изображал из себя чудовище, мучая Симеона, он выпивал и извергал обратно своего сира, пока наконец не диаблеризировал его, однако в то же время он взял на себя роль ученого, спасая книги с риском для собственного существования. Во время восстания Муса помогал своим союзникам, Лугожу и Велье, и оказал существенную помощь зарождающемуся Саббату в качестве примаса.
В течение веков Саша (так Муса переименовал себя вскоре после нападения на деревню Торнс) служил секте в качестве ученого и воина. В обеих ролях он выступал, действуя в качестве странствующего примаса, однако его манера давать советы скорее походила на раздачу четких «указаний», а не на рекомендательные советы. В качестве ученого он поддерживал древние библиотеки и хранилища на Балканах, так же Саша является союзником членов Шабаша старой закалки, которые ценят его тягу к знаниям. В качестве воина Саша так же является грозным инструментом воздаяния. Со своими знаниями Изменчивости и Тауматургии он может одолеть почти любого противника. Однако обычно он предпочитает захватывать врагов живыми, а не убивать их. Многие пленники Саши попеременно испытывали то ужасные муки, то экстатическое удовольствие в течение десятилетий. Часто его жертвы не могут понять, пытают их или же насилуют.
В этом жестоком свете Саша и предстает перед молодыми членами Саббата. В свою очередь секта является оружием для Саши, живым заграждением против прожорливых Патриархов, противников в его игре. Каждая смерть, которую он приносит, усиливает Саббат, каждая пролитая капля крови является частью портрета Бога, каждый агонизирующий крик является гвоздем для райского города неживых. Поэтому он знает, как кричит каждый из нервов, сколько крови вытекает из ран и сколько жира можно выдрать из смертного тела прежде, чем оно умрет.

• Саша обладает чуждой красотой. Даже профессиональный художник может быть не в состоянии уловить жестокое выражение его лица.
• Черные татуировки на его теле являются надрезами на коже, которые могут открываться подобно беззубым ртам младенцев. Навыки Изменчивости Саши позволяют ему говорить и при помощи этих ртов, создавая хор из собственного голоса
• Наиболее неотразимой частью внешности Саши являются его глаза. Он никогда не моргает и не отводит взгляда, он просто смотрит.
• Саша смотрит на людей, как смертные смотрят на золотых рыбок – с отвлеченным интересом; а их жизнь или мгновенная смерть зависит от того, насколько долго они будут полезными для него.
• Его разумом владеют чистые и аналитические наблюдения, а не фантазии психопата. В глубине души он ученый – практичный, дотошный и бесстрашный.

Винсент Дэй был третьим сыном английского лорда, и ему самой судьбой было предназначено служить церкви. Когда Винсент подрос, отец посла его к монахам в Кентерберийский собор. Однако юноша не хотел становиться священником и бежал во Францию. Он воспользовался своим титулом, чтобы стать тамплиером и вскоре отправился в Левант.
Винсент начал терять свои иллюзии, когда понял, что у христиан земля уходит из-под ног. Крестовые походы были безысходной битвой ни за что. Жестокость и кровопролитие разрушили его идеализм, и он вернулся в Европу с отступающими тамплиерами. Возвратившись во Францию, он направился в паломничество в Рим, чтобы восстановить свою утраченную веру.
Однако сама Италия, а не Церковь, укрепила его веру. Со своей впечатляющей архитектурой, культурой и ученостью она весьма отличалась от крестьянской Англии. Пока Винсент был в Италии, французский король Филипп Четвертый от имени церкви обвинил тамплиеров в ереси. Услышав об этом, Винсент решил оставить орден и вернуться в Англию, чтобы наладить там свою жизнь.
Винсент вернулся, как блудный сын, и был с радостью принят в поместье своего отца. Однако его вновь найденный идеализм не продлился долго. В Англии появился парламент, однако на само деле ничего не изменилось. Он впал в депрессию и стал напиваться ликером.
Леандер Фиппс изменил все это с помощью жестокого Становления. Он открыл Винсенту глаза на тех, кто действительно правил – Каинитов. Винсент думал, что став вампиром, он получил силу, способную изменить этот мир, однако, вскоре понял, как ошибался. Вампирское общество оказалось еще более автократичным, чем смертное. Вся власть принадлежала нескольким старейшинам, и они относились к своим детям как к инструментам или пушечному мясу, и Леандер ничем не отличался от них. Винсент безмолвно страдал, ожидая возможности восстать против своего сира.
В конце концов, вампирское общество достигло точки кипения. Объединившись с единомышленниками, Винсент принял участие в Восстании Анархов, чтобы сбросить иго старейшин. Всего лишь одним ударом меча он избавил своего сира от головы, а себя – от «оков рабства», которые тот наложил на него. Винсент воспринял новости о Торнском Соглашении и создании Камарильи как личный вызов. Он столько сражался, но почти ничего не изменилось. Старейшины по-прежнему правили молодыми вампирами.
Саббат наконец-то дал Винсенту цели, о которых он всегда мечтал. Он оставил Англию и отправился в качестве одного из членов этой зарождавшейся секты. Он привнес идеалы своих смертных дней, когда он был тамплиером, в секту и помог создать Путь Соглашений Чести. Он снова стал храмовником, но на этот раз с куда более злобным хозяином. Его образцовое поведение привлекло внимание Верховного Инквизитора, и тот приобщил его к своей работе.
Теперь Винсент служит Инквизиции в качестве телохранителя, посла и боевика, однако он отказывается стать ее полноправным членом, чтобы интересы этой фракции не мешали ему исполнять свой долг перед сектой. Когда Винсент Дэй появляется в городе, то обычно неуправляемые члены Саббата не только слушаются, но и повинуются, так как репутация Винсента опережает его.
• Винсент держит себя с такими властностью, честью и достоинством, что мало, кто в современном мире может сравниться с ним.
• Многие в Саббате существуют лишь для собственного удовольствия, однако Винсент выше их.
• Он считает себя темным рыцарем. Возможно, Бог отвернулся от него, но великое зло все еще существует в этом мире и с ним нужно сражаться.
• Искренне верит во все предзнаменования Геенны, существование Патриархов, сошествие Каина, дни без солнца для смертных, и крови для Сородичей. Он тщательно наблюдает за всем вокруг и абсолютно готов реагировать соответственно.

Люсинда ничего не помнит о своей жизни до того, как она получила Становление от Северуса, юстициария Вентру. Он избрал ее в качестве своего архонта, и она быстро выучила его уроки и отточила свою интуицию то потрясающей остроты.
Люсинда служила практически каждому юстициарию Вентру – иногда по их запросу, иногда по собственной инициативе.
Люсинда восстала из топора и обнаружила, что ее бывший любовник Михаэлис стал юстициарием. Она разыскала его – и оказалась привязана узами крови к Сетитше Кементири. Когда Тремеры узнали об этом, они вызвали ее на конклав в Мюнхен. Конклав объявил глобальную кровавую охоту на Кементири и на нем был создан Красный Список, перечень наиболее разыскиваемых Камарильей Сородичей. Люсинда была назначена первым аластором (агентом, который охотится на вампиров из Красного Списка), и ее отправили охотиться всеми за анафемами, кроме Сетитши, которую ей запретили преследовать.
Тем не менее, она безуспешно много лет охотилась за Кементири, желая тайно предложить ей свою преданность. Люсинда поймала и уничтожила множество врагов Камарильи, но Сетитша ускользала от нее. Она поняла, что для Кементири она была лишь удобным инструментом и что Сетитша отбросила ее, когда в ней больше не было надобности. Это прозрение лишь усилило ее решимость. Ее любовь заменилась пламенной ненавистью к Змее. Тем не менее, ей понадобились годы, чтобы разорвать узы, и возможно это удерживало ее от поисков Кементири. Когда же она, наконец, освободилась, то была уже слишком измотана, чтобы продолжать свою охоту. Люсинда на несколько лет впала в Торпор.
Люсинда пробудилась осенью 1994 года и обнаружила первый признак Кементири, к которой она некогда была привязана узами крови – письмо к анафеме. В нем упоминалось еще несколько анафем и говорилось о попытке создать союз между теми, кто занесен в Красный Список.
Обеспокоенная письмом, но не желающая оставлять этот след, который вел к ее добыче, Люсинда решила не показывать письмо Внутреннему Кругу или юстициариям. Вместо этого она сама решила идти по следу. К несчастью, след уже остыл, и она не обнаружила ничего кроме быстро покинутых убежищ, оборванных связей и жестоких устранений следов присутствия.
Наконец уставшая и расстроенная, она показала свою находку Внутреннему Кругу на конклаве в Венеции. Они долго расспрашивали ее касательно упущенных ею вампиров: возможно, это письмо было лишь обманом, ложным следом для аласторов, или неким тайным заговором, который связывал анафем с лидерами Саббата? После ее свидетельств Люсинду отпустили, и старейшины остались наедине обсуждать свои дела.
Когда конклав назначил Люсинду юстициарием Вентру, никто не был так удивлен, как она сама. Чувство долго заставило ее принять это назначения, не смотря на изначальные опасения. Люсинда гадала о причинах своего назначения – возможно, ее избрали для особой цели, например чтобы охотится за вампирами из Красного Списка. Разумеется, она знала об этих преступниках больше, чем любой другой старейшина. Так же она верила, что ее расследование могло затронуть что-то более глубокое, чем она думала прежде – например знаки пробуждения Патриархов или приближения последних ночей. Как бы то ни было, Люсинда страстно желала дальнейших ответов.
Люсинда назначила несколько архонтов еще до окончания конклава, и они исчезли немедленно после его окончания. Первые слухи о них появились лишь несколько месяцев спустя. В салонах Северной Америки старейшины принялись шептать, что юстициарий заслала своих шпионов в города, чтобы наблюдать за князьями, чья лояльность Камарилье была под сомнением.
Первым и единственным ощутимым признаком деятельности Люсинды стала жестокая битва между тремя Сородичами и каким-то чудовищным существом в парке Гриффит в Лос-Анджелесе. В этом покрытом туманом месте Люсинда и ее архонты вышли на след Самеди Дженины. Эта анафема была опасной серийной убийцей, которая ставила под угрозу Маскарад, оставляя своеобразные стихи на мести своих преступлений. Битва длилась почти полчаса, прежде чем архонтам удалось всадить в Дженину кол и обездвижить ее. Месяц спустя Люсинда представила Дженину Внутреннему Кругу, а затем исчезла, отправившись на новые поиски.
• Люсинда выглядит как невинная девушка, если конечно не смотреть ей в глаза. Она всегда носит перчатки, чтобы скрывать «знак зверя», метку трофея, которой отмечаются аласторы.
• Она решительно исполняет все свои обязанности и особенно хочет уничтожить Кементири. Грезит о ночи, когда всадит в Кементири кол и оставит ее на солнце. Если кто-то предложит Люсинде помощь или информацию, которая сможет привести её к Кементири, то она примите ее.
• Берет ситуацию под свой контроль и не дает никому поводов сомневаться в ней самой или в её правосудии.
• Люсинда чувствует, что в некотором смысле должна Тремерам, так как это они разузнали о её рабской привязанности к Кементири, однако она не собирается уступать им.

Будучи вторым из трех братьев, Цезарю было тяжело привлечь внимание своих родителей. Его старший брат нарушал все правила, и ему доставался весь гнев родителей. Его младший брат хорошо учился, и получал все их восхищение. Цезарь же не мог ничего предложить своей семье. Он не совершил преступления и не учился хорошо, поэтому он был невидимым средним сыном.
Цезарь искал друзей среди одноклассников, но они были слишком скучными. Все что им нравилось – спорт, видео игры, учеба, даже девушки не слишком интересовали его. Большинство товарищей считали его странным, если они его вообще замечали. Цезарь снова оказался невидимым посреди моря людей.
После школы пришло время колледжа, но для Цезаря Холфилда мало что изменилось. Учеба угнетала его еще больше, чем прежде, и его посещаемость прекрасно демонстрировала это. Цезарь спал допоздна, пропускал занятия, заваливал тесты, и все это не слишком беспокоило его. Дома его тоже никто не замечал, и лишь через шесть месяцев родители узнали, что его выгнали.
Лишь жизнь на улице как-то расшевелила Цезаря. Вопросы выживания держали его в напряжении, но необходимость этого нагоняло на него тоску. Цезарь отверг всю свою жизнь и оставил родителям на автоответчике сообщение, что «отлучится ненадолго».
Ни о чем сильно не задумываясь и ища кого-то, кто мог бы ему посочувствовать, он встретился с молодой девушкой. Ее звали Джослин, и она согласилась поговорить с ним, если он ее угостит. У Цезаря оставалось немного денег, он купил ей выпить и они немного поговорили. Затем она пригласила его к себе, в небольшую квартирку недалеко от бара. Здесь она проявила свои истинные мотивы – она поцеловала его в шею (на которой по ее мнению была странная родинка) и запустила пальцы в его волосы. Она попросила больше наличности, если он хотел «весело провести время». У него ничего не осталось, и поэтому она немедленно выставила его вон.
Жалкий и без денег, Цезарь вернулся в парк, о котором он думал как о доме. Он посмотрел на листья, разбросанные вокруг тропинки, и попытался найти теплое место. Когда за ним последовала тень, он подумал, что пришел его конец в виде грабителя или психопата. Он почувствовал острую боль в шее, а затем ощутил, как из него высасывали жизнь, а после влили ему новую жизнь в глотку. Нападение окончилось столь же внезапно, как и началась, и Цезарь снова дрожал в темноте, глядя на разбросанные ветром листья.
На следующее утро Цезарю пришлось искать убежище на ближайшем складе. Он больше не мог находиться под лучами солнца. Его аппетит был заменен жаждой крови, но не слишком-то сильной. Цезарь понял, что нападение превратило его в вампира, и бессмертие привлекало его столь же слабо, как и смертность.
В эту зимнюю ночь с Цезарем произошло еще одно значительное изменение. Впервые его товарищи смогли выделить его из толпы. В течение недели его нашла Джослин, однако, на этот раз ее реакция была совсем другой. Она была шокирована тем, что с ним стало. Он объяснила, что хотела выпить его крови, но в конце почувствовала жалость к нему. Она посвятила его в некоторые базовые правила и понятия общества вампиров.
Джослин думала, что нашла в Цезаре друга, но на следующую ночь он исчез. Она начала искать его, имея лишь его имя и описание внешности – единственной его отличительной чертой была родинка в форме полумесяца на шее. Разумеется, его никто не видел. Она продолжила его поиски, связываясь с другими Сородичами и давая им его описание.
Тремеры в течение долгого времени изучали пророчества Каина, которые были изложены на страницах Книги Нод. Когда до них дошел слух о вампире с родинкой в форме полумесяца, их сердца почти забились снова. Некоторые отрывки Книги говорили о том, что подобная отметина является предзнаменованием Геенны. Внутренний Круг был безо всяких колебаний извещен об этом, и на конклаве было постановлено отыскать вампира с этой отметиной.
Сам же Цезарь остается в неведенье касательно того, как он всех всполошил. Он старается избегать других вампиров, не столько из-за того, что любит свою собственную компанию, сколько из-за того, что не любит компанию других. Его не слишком-то интересуют другие «Сородичи». Их бесконечные тайны и планы слишком запутанные бессмысленны для него. Поэтом до поры до времени ему удается избегать силков Тремеров. Цезарь просто продолжает путешествовать из города в город в поисках витэ и собеседников.
• Если кто-то и считает Цезаря важной персоной, так это Внутренний Круг со своими предрассудками и тряской в поджилках. Они боятся, что Геенна действительно накроет весь Мир Тьмы, и если Цезарь не будет найден, конец света случится в разы быстрее.
• Для него нет ничего хуже собственного существования, однако, инстинкт самосохранения удерживает его от самоубийства.
• Дитя Последних Ночей скитается где-то в районе Лос-Анджелеса. Да, кажется, именно там видели его в последний раз. Что ж, надежда на то, что единственная зацепка в легендах о Геенне сама придёт в руки Сородичам, всё ещё есть.

Айслинг родилась в 1890 году в Нью-Йорке, в семье банкира. Ее мать умерла, когда Айслинг было два, и ее отец позволил ей расти как шумному ребенку вместе с ее братьями вместо того, чтобы терпеть попытки его жены воспитывать ее. Во время этого долгого периода свободы Айслинг лавировала между мистицизмом, благодаря своему католическому воспитанию, и изучением того, что сама считала нужным. Она обучилась латыни и греческому, чтобы читать оккультные тексты из церковной библиотеки (она убедила своего старшего брата брать для нее там книги). Помимо чтения она общалась с некоторыми оккультистами и посещала их сеансы, и многие из них мало понимали в том, как же им общаться с девочкой-подростком. Когда же семья ее матери поняла, что она вступила в «Просвещенное Общество» или еще в что-то в этом роде, она собралась вместе и приказала ей окончить школу. Вместо этого Айслинг взяла свои сбережения и променяла Викторианскую Америку на декаденствующий Лондон.
Айслинг появилась на оккультной сцене Лондона конца века и ее прекрасные знания привлекли внимание многих, в том числе и Алистера Кроули. Также это привлекло внимание и его будущего сира, Люсьена де Маупассанта, он встретил ее на сеансе в салоне и эти двое стали близкими друзьями. В 1910 Кроули году заметил, что девушка, которая так много лет уступала ему превзошла его в понимании герметических тайн и стала привлекать больше внимания благодаря своим изысканиям и он провозгласил, что она станет его следующей Алой Женщиной. На деле это означало что он просто хотел ее изнасиловать. Люсьен, считая Айслинг своим потенциальны дитя, увез ее от Лондона и хватки Кроули и отправился с ней в путешествие по Европе и Среднему Востоку, чтобы тайно испытать ее и удостовериться, достойна ли она стать Тремером. Когда он был удовлетворен, то привез ее в Вену, дал ей Становление и представил ее остальному клану.
В течение следующих 30 лет или около этого пара служила клану в качестве свободных агентов, передавая послания между капеллами, создавая в них библиотеки и проводя расследования по приказу Внутреннего Совета. Вторая Мировая надолго разделила их, так как Айслинг посещала капеллы в Нюрнберге, Варшаве, Кракове и Дрездене. Ее друзья, которые занимали высокие должности, не знали, что же им следует с ней делать: с одной стороны, ее вопросы о связи Тремеров с нацистским режимом были невыносимы для них, однако с другой стороны она проделала огромную работу, чтобы сохранить сокровища капелл во время воздушных налетов.
В 1948 году ее сир внезапно пропал, выполняя приказ Внутреннего Совета. Согласно слухам в высших кругах клана, Мирлинда послала Айслинг в Америку, чтобы она отвлеклась от этого. Комментарии Айслинг касательно политики Мак Картни и Эры Водолея стали образцами исследований того времени как в самом клане, так и вне его. И не смотря на то, что Айслинг чувствует, что Люсьен убит или же она слышала об этом, она продолжает искать информацию о нем до сих пор.
Последним городом пребывания Айслинг была Атланта, где она присутствовала в качестве помощника регента пока ее внезапно не вызвали в Нью-Йорк. Она прямо на месте была назначена на новую должность, пока кто-то развеивал прах ее предшественника на пляже Шипшед. С всеобщего согласия она стала регентом в ноябре 1996 года.
Айслинг была крайне квалифицированна для работы в Лос-Анджелесе по нескольким причинам. Она хорошо изучила Цимисхи, много времени провела в Восточной Европе и некоторое время командовала силами клана в Венгрии, что сделало ее превосходным оружием против Извергов. Ее работа во время Второй Мировой доказала, что она знает, как вести себя во время войны и что она находчива. Она была достаточно молода, чтобы высшие эшелоны могли пустить ее в расход, однако, и достаточно стара, чтобы к ней относились серьезно. В отличие от многих своих товарищей она не презирала Саббат бездумно, и у нее был свой список преступлений, за которые она хотела посчитаться с этой сектой. Она хорошо знает, что те, кто долго ненавидит своих врагов без особых причин сам становиться похожим на них, и она всячески старалась избежать этого пути.
Однако кое-кто из высших эшелонов начал наблюдать за ней с особым вниманием. Она является одним из самых динамичных и популярных регентов и у нее несколько влиятельных друзей в высших кругах клана. Айслинг безо всяких колебаний обращалась к другим Сородичам за поддержкой и воздерживалась от традиционной замкнутости Тремеров. И поэтому ей приходится всячески избегать полных уз крови к Внутреннему Совету (некоторые боятся, что ее узы атрофировались из-за того, что она слишком рано получила Становление и слишком долго служила в качестве свободного агента). Эти Тремеры-традиционалисты боятся, что если она выиграет войну с Саббатом, то ее провозгласят лордом, и они собираются предотвратить это любой ценой, даже если это повлияет на исход войны.
• Айслинг знает огромное количество языков, а именно - арабский, кантонский, голландский, французский, немецкий, греческий, иврит, венгерский, японский, латынь, мандарин, португальский, румынский, санскрит, испанский, идиш.
• Никогда не бывает слишком самонадеянна. У неё есть те, кому она может доверять, но не слишком. У неё рассудительный ум, который не доверяет ничему, даже «правде», которую ей говорит начальство.
• Айслинг берет что-то от каждого задания, будь то информация, союз вне клана или же просто опыт.
• Любое препятствие, которое встречается ей во время работы, не является неприступным, его можно разрушить либо обойти. И Айслинг до сих пор ищите любое упоминание о Люсьене.

После жестокого Ритуала Создания Лейла Монро голой выбралась из земли, и заповеди Саббата укоренились в ее сердце. Она стала считать своей святой миссией поделиться с Городом Ангелов тем кошмаром, который представляла из себя не-жизнь в Шабаше.
Лейла была гулем архиепископа Ласомбра в южной Калифорнии, и, будучи рабыней извращенного чудовища, постоянно переносила побои и унижения. Он провела 15 лет в тренировках, прежде чем получила Становление. Ее сир считал Лос-Анджелес гнилой сливой, в которую Саббат был готов вонзить свои зубы. Свободные штаты анархов представляли из себя лишь слабо организованное сборище котерий, а присутствие Камарильи было незначительно. Лейла была инструментом по завоеванию Лос-Анджелеса.
Получив Становление в начале сороковых годов и будучи писаной красавицей, Лейла попала в общество Лос-Анджелеса и прошла словно нож сквозь него. Она отклонила множество приглашений на кинопробы, однако завлекла множество создателей фильмов в свои сети. Она устроила свою базу для операций на одной из студий и имела влияние на создание фильмов ужасов начала шестидесятых, в том числе и тех, что нарушали Маскарад, такие как «Князь вампиров» и «Они среди нас».
В конце шестидесятых она стала внедряться в сферу влияния анархов. Вампиры Лос-Анджелеса были лишь недисциплинированным сборищем, и Лейла с легкостью использовала свой шарм, чтобы переводить котерии под свое влияние и превращать их в стаи Саббата – сперва. Действуя, как поборник равенства, она признавала всех Каинитов, даже Каитиффов, и смогла получить номинальную поддержку вампиров, находящихся вне закона. Ее открытость позволяла ей даже легче привлекать посторонних.
Лейла столкнулась с проблемами, когда она попыталась взять под свой контроль злобные котерии анархов во внутреннем городе в начале семидесятых. Они были бандитами, которые получили Становление в качестве ударной силы, и уважали Саббат не многим больше, чем Камарилью. Стаи Лейлы проиграли несколько схваток с ними, и эта неудача стоила ей должности епископа Лос-Анджелеса. Она вела себя спокойно, когда ее титул передали Пандеру, что должно было стать символом того, что Саббат признает всех Сородичей. Лейла улыбалась во время церемонии, однако в ее крови нарастал неуправляемый гнев. Она решила, что пусть титулы и честь катятся к черту, но она таки добьется влияния в Лос-Анджелесе.
Лейла провела семидесятые и начало восьмидесятых, продвигая свои интересы в индустрии фильмов класса «Б» и фильмов для взрослых, затем она стала расширять свое влияние на торговлю наркотиками и другие сферы. Во время одной из сделок по торговле героином ее интересы пересеклись с теми, кого она окрестила «восточными ублюдками». Группа покупателей исчезла прямо из доков и о них больше никто не слышал. Лейла провела расследование, но смогла лишь найти коготь шести футов в длину.
Лейла никогда не обращала внимание на то, что в Лос-Анджелесе так много азиатов, она рассматривала их лишь в качестве источника наркотиков, однако расследование заставило ее получше присмотреться к ним. К несчастью, любые ее попытки распространить свое влияние на Чайнатаун оборачивались кровавой резней. Постоянные исчезновения ее агентов заставили Лейлу паниковать. Было ли это новое вторжение Камарильи или же возможно что-то более страшное?
Ее вопросы получили ответы, когда к ней прибыл престарелый азиат и назвал себя послом группы вампиров под названием квей-джин. Об этой встрече известно лишь то, что в конце ее бледная и трясущаяся Лейла и старик ушли вместе. Она получила приказ, который запрещал любые дела в Чайнатауне, Каинитам разрешалось посещать его лишь через два часа после захода солнца и запрещалось там питаться. О тех же, кто нарушал эти правила, больше никогда не слышали.
Теперь Лейла играет в выжидающую игру. Епископ сделал несколько заявлений, которые не понравились его начальству, благодаря чему Лейла смогла быстро заполучить титул примас, к немалому неудовольствию епископа. Больше всего она беспокоится насчет слухов, что квей-джин начали выдвигаться из своих азиатских районов, чтобы захватывать новые территории, которые принадлежат ее стаям. Агитация анархов и агенты Камарильи тоже доставляют немало хлопот Лейле, однако она должна заниматься этим, чтобы епископ не начал действовать самостоятельно. Она все еще верит, что может помочь Саббату завладеть всем городом и подтвердить свой титул примаса, однако из-за давление всех обстоятельств она начла испытывать неуверенность касательно своего желания давать Саббату советы.
• Лейла красивая женщина. Она всегда одевается так, чтобы разить наповал (как в прямом, так и в переносном смысле).
• Если бы она смогла переместить баланс в Лос-Анджелесе в сторону Саббата, все бы её мечты сбылись.
• Лейла фанатично привержена принципам своей секты, и она любит говорить о ее преимуществах.
• Не любит политические интриги, но знает, что они необходимы для того, чтобы преуспеть.
• Носит свой титул не из тщеславия, а потому, что это судьба.

Единственным юстициарием, которому удалось сохранить свою должность в эти неспокойные ночи, является Мадам Гил, и Внутренний Круг считает ее необходимым злом (крайне необходимым и крайне злобным). Даже среди юстициариев Гил выделяется безусловным отсутствием сострадания: ее способность обнаруживать предателей и преступников в коридорах власти стала поводом для многих ужасных историй.
Девочка, которая позже станет Мадам Гил, родилась среди запустения во Франции, в крестьянской семье. Бедная и обычно голодная, она, тем не менее, расцвела в существо удивительной красоты. Когда ей было 16, то ее обручили с Люком, юношей из соседней деревни, с которым она флиртовала на предыдущей весенней ярмарке.
Однако затем холодные клыки барона Воллгирра отняли у нее жизнь. Воллгирр, который был старым и злобным Сородичем и повелевал целой провинцией, заметил юную будущую невесту, когда она танцевала на празднике урожая. Ее красота что-то расшевелила в его мутной крови, и поэтому он призвал ее в свое имение среди далеких холмов.
Мрачные опасения девушки насчет своей судьбы вскоре переросли в ужас, когда барон раскрыл перед ней свою истинную природу и выпил ее кровь. Получив Становление, она восстала в качестве наложницы барона, однако, это одинаково иссушило ее тело и душу, и от нее осталась лишь жалкая и выцветшая оболочка.
Для Воллгирра его новый приз был лишь крестьянской девушкой, которая сегодня была развлечением, а завтра могла стать обедом. Как же шоком для него было, когда одним вечером он проснулся с колом в сердце, а его замок был объят пламенем. Так Воллгирр и его жертва исчезли из истории.
Дворы Франции времен Ренессанса во многих смыслах были вершиной культуры Сородичей этого региона и вампиры со всего света приезжали сюда, чтобы посмеяться, потанцевать и отвлечься от огненных штормов Реформации и Саббата. Среди всей этой торжественности и многолюдности было легко встретить другого Сородича, даже столь очаровательного, как Мадам Гиллес. Ее естественные шарм и изящество легко компенсировали недостаток манер, однако некоторые слишком циничные Сородичи все же подмечали ее неотесанность, и юной представительнице клана Тореадор не оставалось ничего другого, как быстро учиться. Вскоре у нее не было недостатка в поклонниках, как среди смертных, так и среди вампиров, а если один или даже несколько ее знакомых Сородичей исчезали время от времени – что ж, ночью по дорогам бродили ужасный Саббат и жестокие оборотни, и вампиры вполне могли пропасть за стенами городов. Мадам Гиллес стоило немалых усилий находиться на периферии общества вампиров и быть заметной, но никогда не привлекать к себе излишнего внимания.
В начале семнадцатого века она снова встретилась со своим Люком. Когда Мадам Гил увидела его на балу, то почти упала в обморок, так как подумала, что увидела призрака или же далекого потомка своей старой любви. По правде говоря, он и был чем-то вроде этого: когда давным-давно Люк услышал о том, что ее вызвал к себе барон Воллгирр, он в печали покинул свое деревню и отправился странствовать. Однажды ночью на него напала разношерстая банда чудовищ, один из остатков тех толп, которые терроризировали ночи во время Восстания Анархов. Не будучи уже анархами и так и не став частью зарождавшегося Саббата, эти вампиры проводили свои не-жизни в убийствах и грабежах. Они напали на Люка, чтобы убить и выпить его кровь, однако он столь доблестно и отчаянно сражался с ними, что один из банды решил проклясть его Становлением. Люк некоторое время путешествовал вместе с ними, однако, затем большая ее часть была уничтожена стаей Саббата, а выжившие пошли дальше своими дорогами. С тех пор Люк существовал почти также, как и Мадам Гиллес, ведя себя тихо и обитая на задворках общества Сородичей.
Они рассмеялись, как и на весенней ярмарке давным-давно, и испили друг из друга несколько раз. Мадам Гиллес рассказала Люку, как она приобрела силу благодаря крови старого и злобного Сородича, и Люк с интересом слушал, когда она рассказывала о своей привычке выслеживать и убивать тех чудовищ, которых она была способна убить. Влюбленные принесли клятву избавиться от мира Проклятых, которые уничтожили их смертное счастье, и на некоторое время Люк и Мадам Гиллес стали самыми чудовищными диаблеристами во Франции.
Их преступления резко оборвались, когда пара попыталась убить дитя самого Франсуа Вийона. Этот поступок привел к ужасным последствиям: Люк принял основной удар на себя, и на него была объявлена кровавая охота, а убитая горем Мадам Гиллес бежала в безлюдную местность и снова исчезла со страниц истории.
По правде сказать, Мадам Гиллес не совсем исчезла, а погрузилась в подпольный мир анархов. Снедаемая яростью из-за убийства Люка, она скоро превратились в чудовище среди Сородичей-изгоев. Когда грянула революция, и аристократы как смертных, так и Сородичей стали попадать на гильотину, Мадам Гиллес оказалась в самой гуще кровавого террора.
Как это часто бывает в истории, вскоре революция вышла из-под контроля и Мадам Гиллес едва не была казнена сама, ей удалось выжить, лишь пожертвовав многими важными пешками. Ее союзникам не так повезло, и Мадам Гиллес (которая теперь безо всякой иронии называла себя Мадам Гил) заключила союз с древним и корыстным Сородичем, которого она презирала больше всего, Франсуа Вийона. Отдав себя в его власть и с трудом скрывая свою истинную личность, Гил доказала свою ценность при восстановлении Франции и вскоре она уютно устроилась в организации, которую ненавидела больше всего на свете.
В течение следующих двух веков она продолжала успешно вести дела и доросла до должности юстициария. В этой роли Гил была пугающе эффективна, и никто не мог так профессионально искоренять коррупцию в Камарилье как она. Она вымещала свою ярость, разоблачая и уничтожая старейшин секты, и ничто не доставляла ей такого удовольствия, как медленно мучить до смерти старых и до этого неприкасаемых Каинитов.
Три года спустя, проводя обычное расследование убийства, которое совершил некий весьма эффективный убийца Саббата, измученная Мадам Гил снова столкнулась с призраком из своего прошлого. Преследуя убийцу до его логова, Гил узнала, что он был не кем иным как Люком, которому столетия назад удалось спастись от кровавой охоты. После этого он вынужден был искать милости у Черной Руки. Теперь Люк был храмовником на службе у ужасного Саббата, ветераном столетней войны.
Когда эти два Каинита встретились, то их кровь запела, они сжали друг друга в кровавых объятьях и поклялись больше никогда не расставаться. Разумеется, это союз был под запретом у обеих сект, однако пара продолжала тайно встречаться в течение многих лет. Теперь Мадам Гил идет по узенькой тропинке между своей вновь обретенной любовью и своей не-жизнью. Она еще не расспрашивала своего любовника о его тайнах и не выдавала их, однако если такое продолжиться, то она, несомненно, будет скомпрометирована как юстициарий прежде, чем пройдет достаточно много ночей.
• Как-то поэт Сородичей назвал Мадам Гил «Госпожой Слез», так как слезы следуют за ней повсюду – слезы страдания и слезы обожания, вызванного ее потрясающей красотой. Однако что-то в ее взгляде вызывает у людей неприятие или даже отвращение – однако ее почти божественная красота подавляет даже инстинкт самосохранения, и жертвы бегут к ней подобно леммингам.
• Ей можно дать много определений – бывшая анарх, предательница, судья и палач. По правде сказать, она и сама не знает, кем стала с той самой ночи обращения в Проклятую.
• Мадам Гил - «приспособленка», и её действия зависят от обстоятельств, Люка или контроля над собой.
• Она переключается с одной роли на другую в попытках стабилизировать себя, но напряженность начинает пробиваться через её защиту. Теперь, когда у неё есть лишь жалкая котерия архонтов, которую возглавляет изнеженный Видаль Жарбо (передовик клана Тореадор), она желает своего потерянного (и запретного!) любовника как никогда прежде.